Профиль гиганта, отлитого будто из бронзы. Горизонталь стрелы прошивает череп, как прямолинейная мысль, в которую однажды поверили слишком сильно. Кровь — не всплеск, а россыпь точек: здесь боль не кричит, она просто существует. Лицо сжато в каменную складку, взгляд уходит в сторону — не к смерти, а к горизонту. Пыльный фон похож на небо после бури, когда воздух тяжёл, а тишина звенит. Стрела делит фигуру на «до» и «после», на силу и её цену, на упрямство и необходимость гибкости. Это картина о монолите, который не умеет уклоняться, зато умеет стоять — и потому несёт в себе рану, ставшую линией его судьбы.